Крысиный отряд развернулся и длинной цепочкой двинулся в сторону огней деревни. Луна отбрасывала на дорогу чёрные тени с ушами и хвостами, и Торпи прошептал восторженно:

– Как красиво они идут!

– Да, здорово! – кивнул Компотик, цокнув языком.

Они спустились к реке. Вернее, это бобрёнок спустился, а крысёнку ничего не оставалось и он поплёлся за ним, ведь он всегда и всюду следовал за другом. Компотик иногда говорил себе, что, если Торпи прыгнет в воду, то и он не задумываясь сделает то же. Он ещё помнил тот кошмарный день, когда они с Торпи впервые оказались на берегу реки. С тех пор его друг сильно изменился и больше не вёл себя так неосмотрительно. Компотик считал, что он просто повзрослел. Он и предположить не мог, что та сила, которая так неумолимо влекла Торпи к воде, нисколько не уменьшилась за это время. Наоборот, она стала ещё больше. Просто Торпи очень любил своего остромордого друга и не хотел его беспокоить. Когда они были у воды вдвоём, он старался не показывать своего волнения.

Да, Торпи страшно привлекала вода! Тихий шелест волн, запах тины и слабые всплески рыб манили его, как яркий цветок бабочку. Он часто уходил один на берег и долго сидел на камне, любуясь отражёнными в речной глади звёздами. А когда из-за утёса показывалась луна, было ещё интересней. Через реку от берега до берега перебрасывался зыбкий белый мостик, по которому так и хотелось пробежаться! Что на той стороне? Что за звери там живут? Добрые или злые? Торпи знал, что когда-нибудь сможет ответить на этот вопрос, ему нужно только подрасти.

Больше всего бобрёнка волновало журчание воды. От этого торопливого звука его хвост начинал нестерпимо чесаться, словно просился поработать. Голосом бегущих пузырьков река пыталась сказать ему что-то, – что именно, Торпи не мог пока понять, но он чётко ощущал эту прочную невидимую нить, которая связывала его с тайной.

Днём противоположный берег притягивал к себе пышной зеленью тополей и осин и стройными белыми стволами берёз. Торпи мечтал попробовать всё это богатство на вкус. На этом берегу росли только ивы, да и тех было мало, и были они уже изгрызены бобрёнком.

После таких сидений у реки Торпи рассказывал Компотику о далёкой зелёной стране с белыми стволами, растущими у самой воды, о мягком пушистом холме, покрытом жёлтой шапкой цветов, и крысёнок внимательно слушал, но ему всё это представлялось сказкой, потому что он не видел дальше собственного носа.

Вот и теперь Торпи уселся на камне и привычно опустил в воду лапы.

– Осторожно, – сказал Компотик, который устроился поодаль на сухой траве. – Помни, что вода – наш враг!

– Я знаю, – отозвался Торпи. – Но я так её люблю!

– Ненормальный. У меня от твоих слов начинают дрожать лапы. За что можно любить воду?

– За что? – переспросил Торпи. Он лёг на живот поближе к поверхности воды и заглянул в чёрную глубину. В ней он увидел круглую смешную мордочку. – Но ведь этот враг так похож на меня!

– Он заманивает тебя к себе, – пропыхтел крысёнок весь в напряжении. Он вновь, как в тот раз, боялся за своего несмышлёного друга. – Ты слышишь его голос?

– Слышу! Он зовёт меня.

– А я что говорю! – рассердился Компотик. – Пойдём домой, Торпи. Меня, наверно, мама везде ищет.

– Меня тоже ищет, – вздохнул Торпи. – Компотик, возьми меня за лапы и оттащи, а то я не могу сам.

– Нет, я лучше за хвост! – засмеялся крысёнок. – Твои лапы слишком коротки.

Он ухватился за толстый хвост бобрёнка и потащил друга вверх по склону. Обоим эта процедура необычайно понравилась, и ночную тишину далеко вокруг прорезал их заливистый смех.

Но им так и не удалось в ту ночь очутиться в тёплых домашних постельках. Когда друзья выбрались на дорогу, они услышали лай собак в той стороне, куда ушёл крысиный отряд во главе с Харчо и Одноухим.

– Компотик, – сказал Торпи и вдруг почувствовал, как по спине у него пробежал возбуждающий холодок, – а давай сходим туда?

– Куда? – не понял крысёнок.

– Туда!

Компотику передалось волнение его храброго друга. Торпи смотрел на деревенские огни. Нет, огней он не видел, но зато слышал необычные звуки, совсем не походившие на шелест листьев или шум воды. Эти звуки издавало человеческое жильё.

– Стра-ашно! – прошептал крысёнок.

Но его друг уже шагал по дороге. Луна отбрасывала на камни длинную искривлённую тень храбреца – большая круглая голова, короткие лапы и широкий хвост. Крысёнку захотелось рядом с этой тенью увидеть свою, и он зашагал следом за Торпи.

Огни приближались, а вместе с ними громче становился и лай собак. Вскоре, обойдя круглый камень на повороте, друзья увидели забор, за которым возвышалась крыша склада. Они остановились, чтобы осмотреться повнимательней. Собаки лаяли за забором, а снаружи было спокойно.

У самого забора в траве Торпи разглядел чьи-то трясущиеся уши. Бобрёнок подкрался к тому месту и упёрся носом в Паштета, который уже устал пищать и просто лежал, зажмурившись от страха.

– Эй! – позвал его бобрёнок. – Ты что тут лежишь?

Паштет вздрогнул и ещё сильней вжался в землю. Но потом он приоткрыл один глаз и разглядел, кто с ним говорит.

– Эт... эт... это ты, Торпеда? – спросил он, заикаясь. – К... к... как ты тут оказался?

– А ты сам как тут оказался? – спросил Компотик.

– Меня поставили на выходе, – ответил Паштет и указал глазами на подкоп под забором.

– Зачем? – спросил Торпи.

– Наверно, чтобы он другим не мешал работать, – усмехнулся Компотик.

– Нет, – мотнул головой Паштет, и его челюсти громко клацнули, – я должен тут смотреть. Если объявятся собаки, я предупрежу наших, что отходить пока нельзя.

– Молодец, – похвалил его Торпи.

Бобрёнок подошёл к яме и заглянул в неё. Под забором было совсем темно, а лай собак из-под земли слышался громче. Что-то эта чёрная дыра напомнила храброму маленькому бобрёнку, но что именно, он никак не мог вспомнить. Да и верно: то, что происходило в первые дни после рождения, звери обычно помнят очень плохо. Торпи стоял, смотрел на дыру, и ему чудилось, что когда-то он уже нырял точно в такую же. И теперь ему ужасно захотелось повторить тот свой подвиг. Не долго думая, он прыгнул в чёрную неизвестность.

– Ты куда? – испугался Компотик. – Тебя же загрызут чудовища!

– Оставайся тут, я скоро вернусь, – донёсся из-под земли приглушенный голос.

Крысёнок только и успел увидеть, как широкий хвост блеснул в лунном свете и исчез в дыре.

Едва уши Торпи высунулись из ямы по ту сторону забора, в них ударил невероятный шум, замешанный на громком лае собак, писке крыс и ещё каких-то странных звуках, напоминавших сердитое бульканье. У невысокого сарая, примкнувшего одним боком к забору, на задних лапах стояли жуткие лохматые чудовища с длинными хвостами, покрытыми шерстью. Эти твари хлопали огромными челюстями с острыми зубами, издавая громогласное буханье, и из каждой такой пасти вязкими струями капала слюна. Пасти тянулись к крыше сарая, где, сгрудившись в большой дрожащий комок, укрывались крысы. В щелях между досок сарая Торпи заметил мелькание каких-то белых пятен – там внутри кто-то жил. Луна ярко освещала двор, и бобрёнку была видна каждая деталь. От страха лапы его прилипли к земле, но всё же он набрался смелости и поставил их на край ямы, чтобы вылезти повыше и хорошенько осмотреться.

Посреди двора стоял дом в несколько окон, в самом верхнем окне Торпи разглядел белую занавеску с жёлтыми цветочками, похожими на те, что он видел за рекой. Бобрёнок сразу решил для себя, что он непременно должен заглянуть за эту занавеску. Он был почти уверен, что увидит там сказку. Рядом с окном росло дерево, и одна из его веток висела совсем близко от занавески. Если как-нибудь залезть на дерево, а потом раскачаться на ветке... Торпи даже зажмурился, представив, как это будет здорово – летать вверх-вниз на такой высоте! Но как залезть на дерево? Он ещё раз внимательно огляделся по сторонам. Верёвка! От крыши дома к дереву была протянута верёвка. Она была привязана не к самой крыше, а к козырьку крыльца, и под крыльцом возвышалась поленница, по которой мог взобраться любой уважающий себя крысёнок. Так как Торпи считал себя крысёнком, а уважать себя он никогда не переставал, то задача добраться до верёвки и потом перелезть по ней на дерево показалась ему очень простой. Правда, по натянутым верёвкам ему ползать ещё не приходилось, но он решил, что это не так уж и трудно – нужно только лечь на неё животом и покрепче вцепиться лапами. И самое главное – нельзя задевать верёвку зубами!

Приняв это решение, он без колебания вылез из норы и направился к крыльцу. Собаки лаяли в стороне и не заметили дерзкого появления врага на охраняемой территории. Торпи на своих коротких лапах не умел быстро бегать, он мог бы стать лёгкой жертвой, но ему повезло. Никем не замеченный, он преодолел расстояние от забора до дома, вскарабкался на поленницу и уже собрался схватиться лапой за верёвку, как вдруг где-то совсем близко услышал хриплый шёпот:

– Откуда ты тут взялся, уродец?

Уродцем его называл отец. Торпи оглянулся и увидел вожака шайки, притаившегося между поленьями. Бобрёнок не знал, что визжащий комок крыс на крыше сарая был отвлекающим манёвром. Пока собаки выполняли свой сторожевой долг во дворе, Харчо спокойно сходил на разведку, изучил все комнаты дома, облазил подвал, нашёл парочку слабых мест в стене, где можно было прогрызть отличные ходы, отыскал угол, где кормят собак, и теперь ждал удобного момента, чтобы прорваться к лазу под забором. Моментов таких было предостаточно, старый крыс давно уже мог оказаться в безопасном месте, но почему-то медлил. Он вспомнил, как дал дёру, упав на спину собаки. Этот трусливый поступок не красил вожака, и сейчас он не хотел повторить его. Наоборот, затаившись в укрытии, он усиленно размышлял. Он-то убежит, но что будет с его войском? Его сородичам не уйти с крыши сарая, рано или поздно до них доберутся люди, когда проснутся, и перебьют их палками. Это-то и беспокоило старого разбойника больше всего. Что крысы подумают о нём, когда вернутся в лагерь? И вернутся ли вообще? А если они все погибнут, то с кем он останется? С крысихами и их сопливыми детьми?

– Откуда ты тут взялся? – повторил вопрос Харчо.

– Не ругай меня, папочка, – хлюпнул носом Торпи. Конечно же, хлюпнул он только для вида, он не боялся наказания. Гораздо хуже было, если бы отец не позволил ему осуществить его дерзкий план. Поэтому Торпи сказал гордо: – Я тоже решил сходить на разведку!

– Тьфу ты! – сплюнул вожак. – Если тебя растерзают собаки, я не буду переживать. Лучше пожалей свою мать.

– Со мной ничего не случится, – заверил его бобрёнок.

– Ты ещё очень глуп. Но это не оправдывает твои поступки.

– А ты разведал, где собачьи миски? – спросил Торпи, он не любил выслушивать морали от взрослых.

– Конечно! Ты что, думаешь, я без дела прогуливался там? Сегодня выдался отличный денёк: люди крепко дрыхнут и ничего не слышат. Ха! Так бы всегда работать. Одно удовольствие.

– Я горжусь тобой, папочка! – сказал бобрёнок. – Я тоже хочу сделать что-нибудь такое.

– Что сделать?

– Чтобы ты и мама гордились мной. И ещё Компотик.

– Ты нашёл неподходящее место для этого, – проворчал Харчо.

– А вот смотри! – воскликнул Торпи в ответ.

Он подполз к верёвке, лёг на неё животом и оттолкнулся от козырька хвостом.

Торпи не видел, как встопорщилась шерсть на спине Харчо, и как напрягся у вожака хвост. Старый разбойник был в бешенстве. Уродец мог всё испортить! Вот так всегда и бывает – чётко спланированную операцию ставит под угрозу срыва дурацкий поступок какого-нибудь глупца!