Они вновь оказались под дождём. Но теперь он барабанил по клеёнке, которой люди накрыли коробку. Внутри было сухо, однако Компотик зарылся ещё глубже в подстилку: грохот дождевых капель сводил его с ума.

– Нас несут, чтобы утопить! – пищал он.

– Глупый! Тогда нам не стали бы делать крышу над головой, – возразил Торпи. – Вот увидишь, всё будет хорошо.

Бобрёнок встал на задние лапы, осторожно приподнял головой край клеёнки и выглянул наружу.

При свете дня стихия, бушевавшая над рекой, казалась уже не такой страшной. Дождь, измотавшись за ночь, бил теперь реже, но зато поднялся ветер – он разрывал небесные струи на мелкие капли и носил их над водой, не давая им соединиться с холодными волнами. Торпи вдруг подумалось, что там, под водой, где-нибудь у самого дна реки, сейчас очень-очень тихо, там нет ветра, и вода не закручивается сердитыми пенными барашками, и ему захотелось прыгнуть в волны, его неудержимо потянуло к ним. Но благоразумие крысы взяло верх. Торпи не сомневался, что, очутившись в воде, сразу уйдёт на это тихое речное дно, с которого уже никогда не сможет подняться на поверхность. Он мотнул головой и вернулся на подстилку.

– Как твоя спина, Компотик? – позвал он друга.

Крысёнок выглянул из своего укрытия:

– Вроде бы не болит... У меня сейчас хвост трясётся. Боюсь, как бы не отвалился...

– Не отвалится, – улыбнулся Торпи.

– Куда нас несут?

– Не знаю. Я только что выглядывал – кругом одна вода!

– Ой! – пискнул Компотик и вновь закопался в подстилку.

– Да не бойся ты! О тебе позаботятся, вот увидишь. Я думаю, нас хотят перевезти на тот берег и выпустить там... Знаешь, какие там зелёные заросли! Я тебе рассказывал, помнишь? Там мы зажи...

Но он не успел договорить. Сильным порывом ветра клеёнку сорвало с коробки, и дождь ворвался внуть их сухого убежища.

– Мама! – запищал крысёнок.

Торпи тоже подумал о Брынзе, но мысль эта почему-то нисколько не взволновала его. Он решил – это оттого, что он страшно давно не видел родного бочонка. Где сейчас мать и отец, где остальные разбойники, не затопило ли лагерь – всё это как-то отдалилось от Торпи. Он теперь больше думал о хозяйке и о том необычном сне, который приснился ему на крыше курятника.

– Не плачь! – сказал он крысёнку. – Ты обязательно вернёшься к своей маме.

Будто опровергая эти его слова, коробка резко подскочила вверх. Торпи с крысёнком чуть не вывалились наружу. Сразу после встряски к ним заглянуло белое лицо хозяйки.

– Испугались? – спросила девочка. – Мне самой страшно! Но мы уже в лодке. Сейчас папа заведёт мотор, и мы поедем.

Торпи приподнялся на задних лапах и поглядел по сторонам. Его хозяйка, завёрнутая в грубое одеяло, полулежала на дне длинного, разрезанного пополам бочонка, держа в руках коробку. Странный бочонок покачивался на волнах, а на его конце сидел большой человек и остервенело бил кого-то кулаком. Вдруг тот, кого он бил, чихнул и взревел от боли, от него повалил дым, и бочонок резво побежал вперёд, разрезая волны.

– Вот и поехали! – обрадовалась девочка.

Её радость передалась Торпи. Вода и ветер хлестали бобрёнка в мордочку, и это переполняло его грудь счастьем.

– Вон там, впереди, зелёная кромка, видишь? – говорила ему девочка. – Папа сказал, что это Бобровый остров. Скоро ты вернёшься к своим, Летягин! А твоего друга я отвезу в город. Ему там будет хорошо.

Она взяла крысёнка вместе с подстилкой к себе под брезент. Он даже не пикнул – как будто умер от страха. Но Торпи верил, что Компотик попал в надёжные руки.

Зелёная полоска стремительно приближалась. Бобрёнок смотрел на неё, и у него всё сильней сжималось сердце. Он уже знал, что скоро расстанется с хозяйкой, он ведь был смышлёным зверем. Но душу его теребило что-то другое, не связанное с девочкой. Он даже мог поклясться, что ощущает запах этой тревоги. Запах не был горьким. Это был запах тополиных почек из его сна.

– Ах, чёрт! – прокричал человек. – Мост разрушило!

– Что? – повернулась к нему девочка.

– Мост разрушило! Мы чуть не налетели на бревно!

– Это опасно? – спросила девочка испуганно.

Отец не ответил ей. Он сосредоточенно правил рулём, внимательно всматриваясь в волны впереди.

– Смотри! – опять крикнул он и даже привстал с места. – Да там одни брёвна впереди! Придётся идти через остров...

Глаза девочки округлились:

– Как это – через остров?

– Там есть протока. Это как бы узкий ручей, который разрезает остров пополам. Вода сейчас выше бобровых плотин, протока должна быть широкой. Думаю, мы пройдём.

Сбросив скорость, лодка сделала крен вправо и направилась к узкому просвету в центре зелёной полосы. Когда она ворвалась внутрь ивовых зарослей, бобрёнок заметался по коробке, вертя головой во все стороны. Ведь это была та чудесная зелёная страна, о которой он мечтал лунными ночами, сидя у реки! Она совсем не походила на пыльный крысиный лагерь с полусгнившими от времени бочонками, покрытыми изнутри плесенью. Здесь в небо устремлялись стройные стволы с гладкой и сочной корой, их влажные кроны купались в горьковатом аромате листьев, замешанном на запахе мёда и смолы. Здесь в тихих тенистых заводях обитала сказка, весь этот мир принадлежал бобрёнку, он чувствовал это, он жаждал его!

И вдруг... Бах!

Сильный удар о дно лодки вывел Торпи из мечтательного оцепенения. Его так тряхнуло, что он забыл всё на свете. Коробка, в которой находился бобрёнок, перелетела через борт и плюхнулась на воду, но не перевернулась – сама стала маленькой лодочкой. Внутрь утлого судёнышка сразу начала просачиваться вода, и Торпи какое-то время завороженно смотрел на весёлые фонтанчики, бьющие из дна коробки. Но потом он очнулся и выглянул наружу. То, что он увидел, заставило дыбом подняться шерсть у него на загривке.

Лодка, до краёв затопленная водой, медленно подплывала к кустарнику на берегу. Сидевшая в ней девочка из последних сил гребла коротким веслом. Бобрёнок напряжённо следил за ней. Вдруг недалеко от своей коробки он увидел большого человека – его тело погрузилось в воду, и куртка вздулась пузырём. Торпи разглядел залитое кровью лицо, глаза были закрыты. Но человек был ещё жив: рука его иногда приподнималась над водой и шарила в воздухе, пытаясь за что-нибудь ухватиться.

Торпи так поразила эта страшная картина, что он не сразу заметил, что и его судёнышко уже почти наполнилось доверху. Но бобрёнку повезло: он как раз проплывал мимо коряги, торчавшей из воды, и успел уцепиться за неё. Выбравшись на этот крошечный островок, он перевёл дух, и оглянулся на лодку. Девочка уже доплыла до берега. Но она была так слаба, что, продравшись через заросли до твёрдой почвы, сразу свалилась в траву. Торпи видел, как из-под её одежды вылез серый дрожащий комочек. Компотик тоже спасся! Бобрёнок так обрадовался, что чуть не упал в воду. Он стоял всего на трёх лапах и еле удерживал равновесие.

Но его хозяйка лежала в траве недолго. Отдохнув, она поползла обратно к воде. Сначала Торпи встревожился, но потом понял, что девочка ищет его. Она думает, что он утонул, но он жив, он здесь, на коряге в середине протоки! Бобрёнок разволновался. Он пытался встать на задние лапы, чтобы быть повыше, чтобы хозяйка увидела его и не беспокоилась, но ничего у него не выходило – площадка, на которой он находился, была слишком мала для таких упражнений, он мог в любую секунду упасть в воду.

И вдруг холодок пробежал по его спине... Девочка высматривала не глупого бобрёнка на коряге, она искала в воде большого человека! У неё даже текли слёзы по щекам. Когда до Торпи дошла эта истина, он растерялся. Ему стало немного обидно за себя, за такого красивого, отважного зверька, стоящего на трёх лапах посреди бурлящей воды. Добрая хозяйка не обращала на него ни малейшего внимания. Она переживала за человека, ударившего Компотика палкой!

Потом произошло совсем уж невероятное. Слабая больная девочка полезла в воду! Она пыталась плыть в направлении пузыря из одежды, но, сделав руками два-три взмаха, поворачивала назад. У неё было слишком мало сил. В конце концов, она опять выбралась на берег и, сев на траву, горько разрыдалась.

Течение в протоке было не очень быстрым, но пузырь постепенно сносило к главной реке. Девочка могла навсегда потерять отца. Она это поняла. Поднявшись на ноги, бедняжка чуть переместилась вдоль берега, чтобы не потерять отца из виду. Как раз в этот момент пузырь проплывал мимо коряги, на которой торчал обеспокоенный происходящими событиями бобрёнок. "Вот бы он зацепился за сучок! – подумал Торпи. – Тогда хозяйка не бросила бы меня". И ему тут же стало стыдно за такие мысли. Он думал только о себе! Хоть Брынза и учила его всегда поступать именно так, но он считал это неправильным. Компотика он учил не этому. И из него вырос отличный друг! Пошёл бы Компотик в одиночку в дом человека, если бы думал только о себе? Нет! Значит, и Торпи должен думать не о себе, а о слабой девочке, нуждающейся в его помощи!

Но что мог сделать маленький зверёк, который и сам был на волоске от гибели? Ведь стоит ему оступиться, как он сразу полетит в воду! Наверное, даже Харчо, увидев его сейчас посреди реки, прослезился бы... "Этот уродец с птичьими лапами долго не протянет, от него уже пахнет смертью", – сказал бы старый разбойник. И Торпи был с ним согласен. "Да, – подумал он, – я всё равно утону, рано или поздно, но тогда уж лучше сделаю это с пользой!"

Приняв такое решение, он сразу почувствовал, как стали наливаться силой его лапы и хвост. Пузырь уже поравнялся с ним, и храбрый бобрёнок, оттолкнувшись от коряги, бросился в воду.

Он не стал закрывать глаза, потому что знал, что вода не причинит им никакого вреда. За уши он тоже не боялся – они умели чудесным образом захлопываться, не пропуская воду внутрь. Совсем другое дело рот и нос. Изо рта бобрёнка торчали длинные резцы, он не мог упрятать их за щёки, чтобы плотно сжать губы. А про нос и говорить нечего – все знают, что у зверей на носу есть две маленькие дырочки, в которые вода просто обожает заливаться. Но он надеялся, что успеет подобраться к пузырю и зацепить какую-нибудь из его лямок за сучок на коряге. Успеет прежде, чем пойдёт на дно.

Под водой внимание Торпи отвлекли маленькие воздушные шарики, веером побежавшие вокруг его головы. Ещё его поразили звуки. С плотно закрытыми ушами он слышал хуже, но не это его удивило. Подводный мир населяли звуки совсем не похожие на те, что были наверху. Здесь разговаривало всё – коряга, трава на дне, извивающаяся тёмными змеями, камни, песок и даже хвост бобрёнка. Немного ошарашенный, Торпи висел на глубине с разведёнными в сторону лапами, прислушиваясь к этому новому для него миру. Но тут его задел ботинок большого человека. Бобрёнок опомнился, ударил хвостом и вдруг очутился над водой. Он и не думал тонуть! Оказывается, в воде двигаться было даже легче, чем по земле! Ноздри бобрёнка закрывались так же, как и уши, а губы так плотно обворачивали резцы, что затыкали все щели. Бобрёнок даже мог грызть что-нибудь под водой! Он вновь нырнул и распорол куртку человека в виде петли, которую подтянул к коряге и нацепил на сучок.

Когда он вынырнул, он услышал крик, долетевший до него с берега:

– Летяги-ин!

Девочка просила его о помощи. И Торпи уже знал, что нужно делать.

 

Глава двадцатая,
в которой Торпи возвращается домой
 

Большой человек надёжно зацепился за корягу и уже не плыл по течению. Теперь оставалось перекинуть до него от берега мост. Торпи не мог себе объяснить, как дошёл до этой идеи. Она пришла изнутри, что-то толкнуло его, когда он посмотрел на высокую стройную осинку на берегу.

Но, подплыв к осинке, он горько вздохнул. Дерево было раза в два толще его самого! Это издалека оно походило на толстый и сочный побег, а вблизи, взглянув на него, бобрёнок сразу потерял весь пыл. Мысль перегрызть такой толстенный ствол была просто безумной!

Торпи ударил по воде хвостом со злости. Но тут он опять услышал слабый зов хозяйки:

– Летягин!

И он направил всю свою злость на дерево. К его удивлению древесина оказалась очень мягкой и податливой, и уже через минуту лапы бобрёнка утопали в хорошей горке мелких пахучих стружек. Торпи спешил. Засечка на стволе быстро углублялась. Вскоре бобрёнку стало неудобно грызть, он обошёл дерево и вонзил зубы с другой его стороны. Так он делал несколько раз, пока осина не превратилась в остро заточенный карандаш.

Вдруг Торпи услышал треск, эхом прокатившийся по всему стволу осины. Инстинкт подсказал ему, что нужно отойти, и он отбежал от падающего дерева подальше. Осина была наклонена в сторону реки, туда она и рухнула – чуть выше того места, где торчала коряга с человеком. Комель ствола остался лежать на берегу, а макушку понесло течением, она доплыла до коряги и остановилась. Лучшего моста нельзя было и выдумать!

– Летягин, ты такой молодец, – сказала девочка, которая до последнего момента не могла понять, отчего вдруг взбесился бобрёнок.

Она к тому времени отдохнула и набралась сил. И хотя голова всё ещё немного кружилась, девочка не думала о себе. Держась за ветки, она добралась по стволу до отца. Он уже пришёл в себя и мог двигаться, и дочь помогла ему перелезть на берег.

– Как ты, пап? – с тревогой спросила девочка, осторожно осматривая рану на голове отца.

– Крепко же стукнуло меня это дерево! – Он попытался улыбнуться.

– Нет, дерево тут ни при чём. Его свалил Летягин, уже после того, как лодка наскочила на корягу. Это дерево – мост, по нему я смогла добраться до тебя. Тебя спас Летягин, папа!

– Летягин? Этот бобёр? – удивился отец. – Он свалил дерево, чтобы спасти меня?

– Да!

– Как же плохо мы знаем животных! Порой, они поступают умнее нас. Помнишь, ты упала в обморок у себя в комнате? Ведь это он позвал меня на помощь! Он так бил хвостом по двери моей комнаты – я думал, землетрясение началось...

Девочка улыбнулась.

– Но где же он?

Люди поискали глазами бобрёнка, но его нигде не было.

– Ушёл к своим, – сказал отец. – Здесь же вся его родня.

– Жалко, – вздохнула девочка. – Мы так и не попрощались. – Вдруг её лицо стало озабоченным. – Крысёнок! Ведь ещё был крысёнок!

– Ну, этот-то точно давно удрал! – усмехнулся отец. – Станет он ждать у моря погоды. Как, всё-таки, удивительно устроена природа! Ведь ты посмотри, такой маленький зверь, а спас от верной смерти и тебя, и меня, и этого паршивого крысёнка!

Отец и дочь уже отвернулись от реки, тихо разговаривая и радуясь тому, что все остались живы.

А в это время в середине протоки, в ветвях поваленной осины, из воды показалась маленькая круглая голова, похожая на мяч. Рядом появилась ещё одна – точно такая же, только покрупней. Бобры начали деловито откусывать от ствола ветки.

– Мы видели, как ты её повалил, – говорил тот, что был покрупней. – И ты ещё утверждаешь, что не бобр?

– Я крыса, – ответил Торпи, но в этот раз в его голосе уже не было уверенности.

– Никогда не слышал, что крысы умеют валить деревья. А плавать? Ты хоть раз видел крысу, разгуливающую по дну реки?

Торпи таких крыс не видел. Но он всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что в серые разбойники его уже никогда не примут.

– Да просто посмотри на свою толстую морду! – продолжал ворчать старый бобр. – Где ты видел крыс с такими щеками?

Бобрёнку не нужно было смотреть на своё отражение в воде, он уже вволю насмотрелся, когда стоял на коряге. Ему оставалось лишь согласиться с бобром, но почему-то его продолжали мучить сомнения.

Неподалёку от них всплыла ещё одна голова. Это была бобриха.

– Вот вы где! – сказала она. – Я так торопилась!

Она подплыла к Торпи и обнюхала его. В её глазах он увидел круги тёплых солнечных зайчиков.

– Мой Шустрик... – прошептала она. – Наконец-то ты вернулся домой!

Торпи замер от внезапно нахлынувшего на него счастья. Бобриха пахла тополиными почками, и теперь он знал, что так пахнет одно-единственное существо на свете – его родная мама.

27 сентября 2004

Использованы рисунки сайта www.robotov.ru и др.