Чолпон

Давным-давно на киргизской земле властвовал Темир-хан. Был хан несметно богат. Далеко простирались его пастбища; на них паслись бесчисленные его табуны и отары.
Когда после кочевья хан останавливался на стоянку, то вырастало такое количество юрт, что аил становился похожим на город.
Поодаль от всех воздвигалась высокая белая юрта хана. Стены ее были увешаны редкими коврами, которые привозили на верблюдах из далеких стран. На полу лежали шкуры диких зверей и красивые шырдаки*.
Одежда на хане была из парчи и мехов; его чекмень и калпак были украшены золотом и драгоценными каменьями; на пальцах блестели дорогие перстни с молочными жемчужинами, кроваво-красными рубинами.
Но ярче всех камней сверкали его черные глаза. Правда, когда он гневался, от глаз оставались лишь узенькие щелочки, но зато они излучали такие молнии, что в одно мгновение могли испепелить и правого и виноватого.
Был на свете только один человек, к которому хан всегда был добр, ничего не жалел для него и при виде которого смягчалось его жестокое сердце. То был единственный сын Нурдин, совсем не похожий на отца. Широкие, открытые глаза юноши смотрели на мир радушно и весело. Не участвовал он и в дерзких разорительных набегах, которые вел отец. Больше всего на свете любил Нурдин природу; он бродил по горам, поднимался на вершины, смело забирался на отвесные кручи.
Никогда Нурдин не отправлялся в горы один. Вместе с ним были его друзья – молодые табунщики и чабаны. Бедняки любили ханского сына за простоту и приветливость, за то, что он не походил на своего отца.
Знал обо всем этом Темир-хан. Сердился и гневался на сына, а с его друзьями расправлялся с коварной жестокостью – то отправлял в такую даль, что ни на каком тулпаре не доскачешь обратно, а то просто заточал на долгие годы в один из многих своих зинданов**.
Много думал Темир-хан над тем, как приблизить сына, как поссорить его с друзьями – табунщиками и чабанами. Думал хан, думал и придумал – женить Нурдина!
«От молодой жены не будет Нурдин уходить,– рассуждал Темир-хан,– да и невесту возьмем богатую и тем богатство свое умножим!»
Но все произошло не так, как задумал Темир-хан. Полюбил Нурдин простую девушку по имени Чолпон – так киргизы называют утреннюю звезду, сияющую на рассветном небе.
Нурдин хорошо знал жестокий нрав отца и потому решил не говорить ему о своем чувстве к Чолпон. Только друзья знали о любви Нурдина и Чолпон и оберегали их.
Однажды, когда солнце опустилось так низко, что собиралось скрыться за горами, влюбленные встретились в лесу. Нурдин был необычно взволнован, так как собирался сообщить любимой девушке, что отец решил женить его на богатой невесте.
Побледнела Чолпон от этой вести, но юноша схватил ее руки и прижал к своему сердцу...
– Нет-нет, Чолпон, тебе ничего не грозит. Пусть твои щеки всегда будут румяны, как наши яблоки, а глаза сияют, как звезды. Я никогда, не изменю тебе. Пусть Лучше умру. Клянусь, я убью себя этим кинжалом, если отец не изменит свое решение.
Девушка подняла на Нурдина свои прекрасные глаза, в которых еще дрожали капельки слез, и улыбнулась.
– Я верю тебе, любимый,– сказала она. – Я чувствую, как горячо бьется твое сердце. Оно говорит мне о любви!
Между тем стемнело, а они зашли так далеко, что большие деревья с крючковатыми ветвями преградили им путь. Чолпон прижалась к Нурдину, и сразу же пропал страх. Она села на пенек, Нурдин склонил голову ей на колени, и она гладила его мягкие волосы.
Было уже совсем темно. Нурдин задремал. И вдруг лес озарился зеленоватыми огнями. Со всех сторон послышались шорохи; где-то каркали вороны, страшно гукали филины, со свистом проносились летучие мыши, зловеще выли волки.
Неожиданно, сквозь лесной шум прорезался резкий лающий смех, и в следующее мгновенье перед Чолпон предстала уродливая старуха – прихрамывающая, с седыми спутавшимися волосами, горящим, недобрым взглядом и большим крючковатым носом. Руки ее тоже казались скрюченными, как ветки деревьев, а горб торчал выше головы.
Старуха поближе подошла к девушке и захохотала так громко, что качнулись верхушки деревьев.
– Ты думаешь, что красивее меня и тебе удастся удержать Нурдина? Глупая! Сердце его бьется только для меня!.. Не веришь? Я могущественная волшебница Айдай. Завтра же Нурдин будет моим. Только моим!
В один миг на глазах изумленной Чолпон старуха преобразилась. Теперь это была тонкая, изящная девушка, тело которой прикрывали легкие воздушные ткани, а лицо ее расплывалось в широкой улыбке.
– Посмотри на меня, – сказала, смеясь, волшебница.– Не устоит Нурдин перед моей красотой!
С этими словами волшебница взмахнула белым шарфом и исчезла.
Чолпон ничего не понимала. Может быть, все это ей только приснилось? Она склонилась над спящим Нурдином и провела пальцами по его волосам.
– Я, кажется, уснул? – спросил он.
– Нам пора идти,– произнесла в ответ девушка.
Всю обратную дорогу Чолпон была грустной и молчаливой. Она ничего не рассказала Нурдину, а ему казалось, что любимая грустит, как всегда, когда они расставались перед возвращением домой.
В то же время Темир-хан сидел в белой юрте, глубоко задумавшись: «Что же это такое? Его сын – отрада очей – обманывает его, встречается с дочерью бедного чабана. Не бывать этому! Он сам выберет сыну невесту – самую богатую и красивую!».
Хан был мрачен. Жесткая складка залегла у рта, а глаза совсем сузились и грозно сверкали. Таким увидел Нурдин отца. Он выслушал его гневные слова и, подняв голову, смело встретился с его взглядом.
– Да, отец, я люблю Чолпон и женюсь только на ней!
Никакие уговоры и угрозы не могли сломить Нурдина. Тогда хан распорядился отвести Нурдина в его юрту и охранять, чтобы он не мог никуда выйти. После этого разослал гонцов к соседним ханам и пригласил их прибыть вместе с дочерьми. Каждый из них мечтал породниться с могущественным Темир-ханом, и стали съезжаться гости. Начались смотрины. Каких только не было невест! Ни на одну из них не глядел Нурдин, сидел грустный и бледный.
Вдруг в большую ханскую юрту вбежала красавица. За ней неслись десятки слуг и пышная свита. Красавица закружилась в страстном танце. Она будто не касалась земли, а парила в воздухе – до того была легка.
Нурдин взглянул на нее, сердце его учащенно забилось. Он подошел, ласково взял за руку и спросил:
– Как зовут тебя, красавица?
– Айдай!
Увлеченный дивной красотой, Нурдин согласился на свадьбу с Айдай. Темир-хан, довольный, поднялся со своего места. Казалось, все произошло, как он задумал. Но тут, отстранив стражников, в ханскую юрту впорхнула Чолпон, и сразу же повеяло горным утренним ветерком. Увидел ее Нурдин, выпустил руку волшебницы, спала пелена с его глаз. Покачнулась Айдай, но собрала всю силу своего волшебства, закружилась, как вихрь, в неистовом танце, чтобы уничтожить соперницу. Но силы ее слабели под чистым и ясным взглядом Чолпон. Она сгорбилась; сверкнула огненным взором и тут же ускользнула из юрты. За ней устремилась вся ее свита.
А Нурдин, будто не замечая никого вокруг, стоял, обнявшись с Чолпон. Оскорбились гости, что сын Темир-хана избрал бедную девушку и тут же, без поклонов, прихватив дочерей своих, покинули хозяйскую юрту.
Гнев Темир-хана был страшен, он кипел от злости.
– Так ты не хочешь расстаться со своей возлюбленной? Пусть будет так! – воскликнул Темир-хан и тут же приказал своим стражникам:
– Бросьте обоих в зиндан! Там они останутся навеки!
Это был самый глубокйй колодец, куда не проникало солнце. Со всех углов каменного зиндана на огромных сетках свисали пауки, а из расщелин выглядывали змеиные головы. Но пленники не унывали. Нурдин находил бодрость во взглядах Чолпон, а девушка обретала силу в его любви.
Юноша собрал разбросанный хворост, сложил его и накрыл своим чапаном. Он устроил постель для Чолпан, а сам улегся на холодную землю.
– Не бойся. Я рядом, и тебе ничто не угрожает, – успокаивал он любимую.
Оба так устали за весь этот трудный день, что вскоре уснули.
Но не спала в своем дворце злая волшебница. Когда Темир-хан бросил влюбленных в зиндан, она обрадовалась: «Девушку мы оставим на съедение змеям, – решила она.– А Нурдина...» – И загадочно улыбнулась.
Хлопнув в ладоши, Айдай позвала верного джина. Она сняла с себя прекрасный волшебный шарф. С его помощью джин должен был околдовать Нурдина, вывести из тюрьмы и доставить во дворец.
Помчался джин выполнять приказание волшебницы.
В это время в зиндане Нурдин сквозь сон почувствовал, будто его окружают призрачные девы в легких одеждах, протягивают к нему руки и манят к себе. Раздвигаются каменные стены колодца-тюрьмы. Забыв обо всем на свете, увлекаемый парящими девами, Нурдин повинуется и идет за ними. Вскоре исчезли, растаяли призрачные девы. Вместо них по воздуху плыл огромный легкий шарф. Нурдин следовал за ним, пытаясь схватить его. В тот момент, когда Нурдину казалось, что он вот-вот ухватится за него, шарф уплывал. Чем труднее было достичь шарф, тем сильнее росло желание Нурдина поймать его.
А шарф уже не плыл, а летел, и Нурдин не тел, а бегом устремлялся за ним. Он не заметил, как оказался перед высокими тяжелыми воротами, которые раскрыть, чтобы пропустить его, и снова захлопнулись. Он увидел затемненный дворец и вошел в него. Вокруг был полумрак. Даже светильники излучали рассеянный свет, словно пропущенный сквозь туман. Только фонтан переливался разноцветными огоньками; с шумом падали его горячие струи, и далеко разлетались колючие брызги.
Нурдин увидел Айдай на огромном мягком ложе, возле которого лежало чудище с ярко светящимся глазом. На плечах ее был накинут огромный легкий шарф; концы его развевались и манили к себе. То манила к себе волшебница. Но в тот момент, когда Айдай заключила в объятия юношу, в страшном зиндане Темйр-хана проснулась Чолпон. Она протянула руки к Нурдину, но его не было. Дрогнуло сердце девушки. Огляделась она и неожиданно увидела раздвинутые каменные стены и следы Нурдина. Она выбралась наружу и оказалась в дремучем лесу. Сквозь чащу деревьев лишь кое-где прорезывались тонкие лучи утреннего солнца. Но огромные деревья сплетали свои крючковатые ветви и не пропускали ее. Звери скалили зубы и хватали за одежду, а большие черные вороны кружились над головой и били ее своими крыльями.
Велика была любовь Чолпон, так велика, что не боялась она смерти и готова была на любое испытание, лишь бы освободить Нурдина от колдуньи. И отступили перед ней все препятствия.
Когда Айдай, радуясь своей победе, взяла юношу за руку и повела к жертвеннику, чтобы он поклялся ей в верности, появилась Чолпон. Она была истерзана. Кровь сочилась из ее ран на груди и ногах. Шатаясь от усталости, подошла девушка к Айдай и сказала:
– Я всегда знала, что это ты, злая ведьма, околдовала моих подруг за то, что они любили. Ты завидовала всем влюбленным, а сама любить не можешь. Я сильней тебя, потому что люблю.
Чолпон прикоснулась к сердцу Нурдина, и он очнулся от колдовства.
И сразу же исчезла Айдай, ее бесчисленные слуги и пышная свита, провалился дворец с его крепкими воротами и мрачными одноглазыми чудищами, фонтанами с их горячими струями и колючими брызгами. А большие деревья с крючковатыми Ветвями, закрывавшие вход во дворец, расступились. И открылась широкая поляна, освещенная солнцем. Цветы подняли свои поникшие головки, раскрылись и оттуда вышли заколдованные подруги Чолпон.
С тех пор живет и расцветает любовь Чолпон. В народе говорят, что она всегда живет для людей. Посмотри в небо, и ты увидишь ясную Чолпон – утреннюю звезду, которая светит всем влюбленным.

* Шырдак – вышитая кошма, самодельный тканый ковер. Назад

** Зиндан – .подземная тюрьма. Назад

fairypot.narod.ru

fairypot@yandex.ru

Сайт создан в системе uCoz